Связь  России  с  древней  санскритской
ведической  культурой

Испокон веков Россия и Индия испытывали друг к другу естественное влечение. Как уже говорилось в этой книге, корни нашей страны уходят в глубокое прошлое – в истинную традицию поклонения Бхагавану (Единому Всевышнему Богу), испокон веков существовавшую в древней Индии. Многочисленные данные археологических, этнографических, лингвистических, литературоведческих и теологических исследований доказывают явную связь культур древней Руси и Индии (Бхарата-варши). Здесь мы приведём несколько лингвистических параллелей древнейшего языка санскрита и русского языка, чтобы читателю стала очевидна эта связь, ведь языком мы пользуемся каждый день. Можно обнаружить удивительное сходство между славянскими и индоарийскими (санскритскими) словами. И это неслучайно, ибо язык древних ариев, населявших Индию, является «матерью всех языков» (на нём были записаны Веды), а русский – один из самых близких к нему языков. Языковедами подсчитано, что наибольший процент близких к санскриту слов приходится именно на славянские языки, а затем на другие европейские, тоже входящие в семью индоевропейских языков. По данным лингвистики, около 60 % корней санскрита и русского языка совпадают. Взять хотя бы такие важные слова, как «ведать» и «Веды» – они имеют один корень и смысл. Учёный-лингвист О. Н. Трубачёв сопоставлял название «Русь» с древнеиндийским словом «рукша» (белый, светлый). Несмотря на разницу во времени, прошедшем с эпохи последнего «расставания» славянских и арийских народов, которая составляет около четырёх тысяч лет, оба эти языка хранят в себе близкие слова и формы, возникшие в незапамятные времена. Ещё Н. М. Карамзин, наш великий историк, в «Истории государства Российского» отмечал, что в русском языке много слов из санскрита, и приводил такие параллели: «эторон – второй, пиете – пьёт, тону – тонкий, мри – умри, шото – сто, чатур – четыре, тритие – третий». А современный индолог, д-р исторических наук, Н. Р. Гусева отмечает, что «схождения прослеживаются не только в основном лексическом фонде санскрита и славянских языков, но и в их грамматическом строе, в той роли, которую играют в них словообразующие форманты, в сходстве этих формантов и в ряде других характеристик». У многих учёных XVIII–XIX вв. мы находим комментарии к древним греческим, римским, арабским источникам, а также сведения о «чертах» и «резах» (виды письма), о рунах, из которых следует, что языки этрусков, зендов, греков и латинян очень сходны со славянским. «Историко-сравнительная филология, – заключает Н. Р. Гусева, – доказывает, что жители Ирана, Индустана, греки, римляне, персы, кельты, немцы, литовцы и славяне составляют одну семью народов и что языки их – отрасли одного корня».

Санскрит буквально означает «обработанный, доведённый до совершенства». Необходимо уточнить: в отличие от современных учёных, которые считают санскрит более поздней формой индоевропейского праязыка, последователям самой традиции бхагавата-дхармы известно, что санскрит – вечный язык, и на нём разговаривают в высших сферах материальной вселенной и за её пределами – в духовном мире, называемом «Вайкунтха» (букв. «место, где нет тревог»). Поэтому алфавит, используемый для записи санскрита, называется «дэванагари» – то, чем пользуются «дэвы», божественные ангельские существа на высших уровнях бытия. Санскрит священных писаний вайшнавов называется самадхи-бхаша, язык духовного прозрения.

В географических названиях русских рек и деревень тоже встречаются соответствия. Некоторые из них в точности отражают санскрит, например: Мокша (правый приток Оки, а в переводе с санскрита – «освобождение» от бедствий бесконечных перевоплощений, самсары); Кама (левый приток Волги); Сура (правый приток Волги); Икша (деревня под Москвой) и многие другие.

***

В этой небольшой статье невозможно осветить все исследования других наук, доказывающие связь России с древней санскритской ведической культурой, но по одним только языковым соответствиям можно понять, что Россия издревле была связана с Индией через язык, культуру, религию и философию, поэтому традиция бхагавата-дхармы, как основного направления Вед, вовсе не является для неё чуждой, а скорее наоборот. Упоминания об Индии появляются в старинной русской письменности уже в первые века её существования. Нашим соотечественникам прошлого Индия представлялась страной, где удивительным образом сочетались мудрость, святость, простота и возвышенная жизнь. О Кришне россияне впервые узнали более 350 лет назад. Это убедительно доказывают гравюры и рисунки известного «видописца» Емельяна Корнеева. Среди его многочисленных работ особое место занимают две, сделанные им в 1809 г. и изображающие традиционное вайшнавское богослужение в Астрахани. С первой половины XVII до XIX века в Астрахани существовала община индийских купцов, и поэтому там действовал храм вайшнавов (вишнуитов). Пётр I и последующие российские императоры оказывали им поддержку, наряду с другими конфессиями. Подлинность сюжетов на «индийских» гравюрах Корнеева подтверждает схожий набросок, сделанный чуть раньше художником Гейслером, который путешествовал по стране с академиком Петром Палласом. Разрешение индийским купцам селиться в России и торговать было дано ещё до покорения Астрахани после прибытия в Москву в 1553 г. посольства от султана Бобура. В летописи, составленной ключарём Астраханского собора Кириллом Васильевым, имеется свидетельство о том, что индийцы приехали «сухим путём через Моздок и степи по Тереку лежащие» и поселились в Астрахани на Садовом Бугре в начале XVII в. Согласно «Ключаревской летописи», первые индийцы пришли в Астрахань в 1615–1616 гг. В 1649 г. местные власти обустроили для них «индийский двор» (или индийский Гостиный двор) с деревянными избами для жилья. В 1673 г. подворье было заново отстроено из камня. Индийские купцы и их семьи поклонялись Богу в собственном храме, обустроенном в специальном помещении Гостиного двора по всем правилам вайшнавов: в храме была установлена шри виграха (священный образ Господа), читались вайшнавские писания. Остатки этого храма сохранились в Астрахани до сих пор.

Появление индийцев в России объяснялось не только торговыми отношениями, но и следующей причиной. В эпоху деспотичных правителей из династии Великих Моголов индусы на родной земле подвергались всяческим гонениям, в том числе и по религиозным мотивам. Точно зная, что на лежащей за Персией земле крепнет могущественная держава, способная оказать покровительство, состоятельные индийцы бросали насиженные места и отправлялись в далёкое путешествие. В тогдашнем государстве, особенно при Петре I, индийским гостям жилось в России куда легче, чем в самой Индии. «Держать к ним ласку и привет добрый и оберегать, чтобы им ни от кого обид не было», – указывал властям Пётр I. Для индийцев были снижены пошлины, им предоставлялись ссуды из царской казны, а главное – никто не мог вмешиваться в их личную жизнь, в первую очередь, духовную. Им даже было разрешено «суд и расправу чинить» по своим законам. Астрахань стала поликонфессиональным многонациональным городом, где бок о бок мирно существовали православные, мусульмане и индуисты (вишнуиты).

Индийская астраханская община привлекала к себе многих путешественников, как иностранцев, так и русских, которые оставили свидетельства, раскрывающие жизнь, быт, обычаи и верования индийцев-вишнуитов, а также их взаимоотношения с русским населением. Среди этих свидетельств следует упомянуть труды академика Палласа, Вильгельма фон Гумбольдта, Олеария, Корнелия де Бруина, Озерецковского, Пружковского и др. Наиболее подробным исследованием, из которого можно узнать немало интересных сведений, является монография Ф. Ф. Шперка «Индусы в Астрахани», опубликованная в газете «Астраханский листок» в 1898 г. Также об этом явлении писали и советские учёные, такие как О. Ф. Соловьёва, Е. Я Люстерник, В. М. Бескровный, А. И. Юхта, И. И. Пальмова и др. Работа по изучению общины вайшнавов в Астрахани ещё будет продолжаться, поскольку многие архивные материалы ещё не были детально рассмотрены. Первое, что отмечают исследователи – это то, что все жители индийской общины, или, по крайней мере, большинство из них, исповедовали индуизм, а именно – вайшнавизм (вишнуизм). По свидетельству Ф. Ф. Шперка, индийцы ежедневно занимались индивидуальной духовной практикой, подолгу повторяя на чётках молитвы (мантры). Отмечалось их строгое вегетарианство, неупотребление спиртных напитков, сострадание к животным, набожность. Индийцы-вайшнавы строго соблюдали предписания своего вероучения. И. Г. Георги в книге «Описание всех обитающих в Российском государстве народов» называет имена, какими называли Бога индийцы: «Рамджи» (Шри Рам), «Ситамата» (Сита-деви), «Бале-Муконда» (Бала-Мукунда, Кришна-ребёнок). В храме служили брахманы, завязывавшие на затылке небольшую косицу и носившие на лбу вертикальную урдхва-пундру – традиционный знак вайшнавов, символизирующий Бога (Вишну). Начиная с конца XVIII в. состав индийской общины, прежде состоявшей главным образом из торговцев, существенно меняется. Появляется значительное число монашествующих – «саньяси» или «байраги». По свидетельству путешественника Эрдмана, в 1815 г. монашествующие аскеты составляли более половины членов индийской общины в Астрахани. Как пишет В. М. Бескровный в статье «Индийские рукописи, написанные в России», именно байраги, аскеты-вишнуиты, были носителями традиционной вайшнавской культуры. Ф. Ф. Шперк утверждает, что у многих индийцев астраханской общины были Веды и Упаведы (т. е. Пураны и т. д.), чтение которых приводило их в восторг. Эти книги бережно хранились, с них делались новые рукописные списки. В значительной мере благодаря им в Астрахани остались и сохранились для России памятники священной индийской литературы. Часть индийских рукописей из Астрахани попала в 1869 г. в Публичную библиотеку в Петербурге. Они были написаны на санскрите и хинди (брадже), причём на русской писчей бумаге. В колофонах большинства рукописей значится, что они были выполнены в Астрахани переписчиком «Сантой Дасом». Содержание почти всех рукописей вайшнавское: это «Бхагавад-гита», «Картик-махатмья» из «Падма Пураны», «Панчабхишма-махатмья» из «Агни Пураны» и др.

Индийцы-вайшнавы, проживавшие на территории России более двухсот лет, несомненно, внесли значительный вклад в тот подъём интереса русских людей к индийской духовности, который отмечался с конца XVIII по начало XIX в. Ряд фактов указывает на то, что контакты индийцев-вайшнавов существовали и были плодотворными. Один из них – двухлетнее пребывание в доме директора Публичной библиотеки Оленина в 1816–1819 гг. индийского брахмана Нам Джоги Алана, прибывшего в Петербург для разрешения «некоторых научных и философских вопросов». Известно, что академик Баэр, историк-востоковед, обучался санскриту у индийца Зонгбара, тоже проживавшего в Петербурге. Особо следует отметить путешествие в Индию и одиннадцатилетнее пребывание там Г. С. Лебедева, первого русского индолога, оставившего ценнейший труд «Беспристрастное созерцание систем восточной Индии, брахманов, священных обрядов их, народных обычаев…», где отмечаются параллели между Кришной и Христом, Кришной и христианской Троицей, а также даётся наиболее полное по тем временам описание учения Вед. Удивителен и тот факт, что перевод Петрова «Бхагавад-гиты» на русский язык появился почти сразу же после перевода её на английский Уилкинсом.

Ещё за полтора века до появления индийцев на русской земле знаменитый тверской купец, путешественник и писатель XV века Афанасий Никитин совершил путешествие в Индию, в 1468–74 гг. Путевые записки Никитина «Хождение за три моря» представляют собой ценный литературно-исторический памятник, который отмечен многосторонностью наблюдений, а также необычной для средних веков веротерпимостью. После посещения Ирана Никитин узнал, что в Индии ценятся породистые жеребцы и там же можно дёшево купить дорогие на Руси товары. Приобретя коня, в апреле 1471-го Никитин сел на судно, идущее в индийский порт Чаул. Выгодно сбыть жеребца удалось не сразу, и он путешествовал по разным городам Индии под видом ходжи, терпя гонения от местных властей. Лишь в Бидаре, многолюдной столице провинции Бахмани, ему удалось продать коня. В январе 1472-го он пришёл в священный город Парват, где прожил полтора года. Почти полгода Никитин провёл в одном из городов «алмазной» провинции Райчур, где принял решение вернуться на родину. Около трёх лет путешествовал тверской купец по Индии. Его путевые записи уточняют и дополняют индийские хроники 1471–74-го гг. В январе 1473-го Никитин сел в Дабхоле (Дабул) на судно, которое почти после трёхмесячного плавания с заходом на Сомалийский и Аравийский полуострова доставило его в Ормуз. Торгуя пряностями, Никитин прошёл через Иранское нагорье к Тебризу, посетив туркмен, пересёк Армянское нагорье и осенью 1474-го достиг Трабзона. Власти этого черноморского порта арестовали все его товары, в том числе индийские драгоценности, приняв Никитина за туркмена; дневник при этом не тронули. 5 ноября Никитин прибыл в Феодосию, где перезимовал и, вероятно, привёл в порядок свои наблюдения. Весной 1475 года он двинулся на север, скорее всего, по Днепру. Из краткого вступления к его запискам, включённым в «Львовскую летопись» под 1475-й, следует, что он «умер, Смоленска не дойдя, весной или в начале 1475-го. А записи он своей рукой писал, и те тетради... привезли купцы в Москву». В XVI–XVII вв. его дневник «Хождение за три моря» (имеется в виду Каспийское, Аравийское и Чёрное) неоднократно переписывался – известно шесть списков. Один из них в начале XIX в. был найден Н. М. Карамзиным, оценившим исключительное значение труда. Не планируя заранее путешествие за три моря, Никитин оказался первым европейцем, который дал ценное описание средневековой Индии, обрисовав её просто и правдиво. Его записи лишены расового подхода и отличаются редкой для того времени веротерпимостью. Своим подвигом Никитин доказал, что во 2-й пол. XV в., за 30 лет до португальского «открытия» Индии, путешествие туда мог совершить не богатый, но целеустремлённый человек. Труд Никитина представляет интерес как один из ярких образцов жанра путевых очерков, т. н. древнерусских «хожений» (основоположником которого принято считать игумена Даниила, XII в.), и как памятник разговорного русского языка XV века. Именем Никитина, героя многих исторических повестей, в 1957-ом названа вершина подводного горного массива в Индийском океане недалеко от экватора.

В 1788 г. под патронажем императрицы Екатерины II и с одобрения Синода на русском языке была издана «Бхагавад-гита», писание вайшнавов. Она издавалась известным русским просветителем Новиковым. Язык санскрит и памятники духовной литературы древней Индии, «Рамаяна» и «Махабхарата» (включая «Бхагавад-гиту») преподавались не только в российских гимназиях и университетах XVIII–XX вв., но даже и на женских курсах. А среди писателей, учёных, философов и представителей духовной интеллигенции России всегда встречались те, кто желал больше узнать об индийской философии, литературе, музыке и искусстве. Индия вдохновляла таких замечательных русских поэтов, как Жуковский, Фет и Брюсов.

Из книги «Духовный свет Истины»